ИНТЕРВЬЮ
С МАРКОМ И ДЖОАН ДЕРБИ (часть 2)
Торонто, Канада, 2008г
Второе из серии интервью с сертифицированными учителями Аштанга
Йоги из Канады. Фотографии с их прошлогоднего семинара иллюстрируют
эту статью. Не забывайте, что
их второй приезд состоится уже через неделю.
Алёна: Что тоже интересно – у тех, кто практикует Аштанга Йогу
в течение длительного времени, тело остаётся как бы вне возраста
– гибким, лёгким и молодым.
Джоан: И дело тут не только в гибкости – тело наполнено энергией
и здоровьем. Но проблема заключается в том, что заниматься этой
йогой действительно тяжело. И мои студенты часто говорят, что им
тяжело. Но что можно сказать… Это дисциплина. Но это и дар, и
благословение. Ведь если ты лечишься, то тоже приходится ежедневно
принимать лекарство, лечение не всегда бывает лёгким. Должен быть
тапас – горение каждый день, и не столько физически, сколько ментально.
Дерби: Многие ученики заставляют себя заниматься, насильно стараются
выполнить асану глубже и глубже, тянутся и тянутся. В результате
выпадает основной аспект практики – работа с энергией, с праной.
Асана может быть отстроена идеально, но смысл состоит в том, чтобы
наполнить её энергией, праной. Иначе это не асана, а просто красивая
поза. Даже начинающим намного проще почувствовать эту работу, чем
тому, кто очень гибок. Они с самого начала начинают чувствовать
и преодолевать препятствия, когда растягиваются связки. Если это,
например, Пашчимоттанасана, то сначала расширяется грудная клетка,
и только за дыханием следует работа мышц и связок на вытяжение.
Если же это отсутствует, то асана становится просто формой. Что
чаще всего и наблюдается у гибких студентов. А необходима очень
глубокая невидимая внутренняя работа по вхождению в асану, её отстройке
и углублению.
Джоан: Или возьмём, например, Упавиштха Конасану. Выполнить её
не значит просто сесть, подняв ноги вверх. Здесь ты каждый раз стараешься
вытянуться выше физической формы.
Алёна: Скажите, Дерби, как научиться работе с энергией и с бандхами?
Дерби: Сначала, конечно же, речь идёт только об асанах. Но выполняются
они так, чтобы ощущались бандхи. Я объясняю общие понятия. Но на
то, чтобы понять, как удерживать бандхи, и научиться это делать,
уходят годы и годы практики. Это ведь не просто напряжение тех или
иных мышц. Это способность задействовать определённые мышцы, не
напрягая всё тело. Это требует времени, большой работы и приобретения
опыта понимания своего тела – в положении стоя, сидя, в прогибах,
в перевёрнутых асанах работа с бандхами происходит по-разному.
Джоан: Сначала осваивается просто форма, и только потом начинается
внутренняя работа.
Дерби: Конечно, форма важна. Но на ней нельзя останавливаться.
Нельзя ограничиваться в своей практике только формой. Возьмём сначала,
например, чатурангу – прекрасная асана. Но…
Джоан: О, это очень сложная асана для начинающих, особенно для
женщин. И мужчинам не понять, как много усилий приходится приложить
для её освоения, выполняя виньясы. Для меня вначале это была сложнейшая
поза.
Дерби: Это потому, что ты всё внимание уделяла рукам и локтям,
а надо было работать со всем телом. Эта проблема многих женщин –
есть гибкость, но не хватает силы. А у мужчин наоборот – есть сила,
но тело негибкое. Практика Аштанга Йоги помогает решить эти проблемы.
Алёна: Давайте поговорим о коленях. У многих вначале при освоении
Падмасаны возникают проблемы с коленями. Ваш опыт?
Дерби: Здесь проблема не столько в коленях, сколько в эго. Желание
во что бы то ни стало сесть в лотос за счёт коленей, не работая
над раскрытием тазобедренных суставов, и приводит к травмам.
Джоан: Возьмите людей в Индии. Их тазобедренные суставы раскрыты
с детства, благодаря привычке сидеть на полу. Поэтому Падмасана
не представляет для них проблемы. Другое дело для западного человека…
Алёна: Да, это всё так. Но посмотрите, ведь в Первой Серии, уже
в стоячих асанах, для многих становится вызовом Ардха Баддха Падмоттанасана.
И большинство учеников просто не готово к ней. Может быть, сначала
лучше работать над раскрытием тазобедренных суставов?
Дерби: Сначала она пропускается. Выполняются все стоячие асаны
до Паршвоттанасаны за исключением скрученных вариантов. Уттхита
Хаста Падангуштхасана и Ардха Баддха Падмоттанасана раньше стояли
в конце Первой Серии после Сету Бандхасаны. Поэтому сначала работали
над Ардха Баддха Падма Пашчимоттанасаной, и только потом над тем
же, но уже в положении стоя. То же самое касается и Супта Падангуштхасаны.
Сначала совершенствуется вариант асаны лёжа, и только потом стоя.
Поэтому эти сложные асаны выполнялись в конце Первой Серии, когда
все сидячие асаны на раскрытие тазобедренных суставов проработаны.
Алёна: А как насчёт пропсов и ремней? Ведь существует мнение, что
в Аштанга Йоге их не следует применять.
Дерби: Мы используем и ремни, и пропсы для понимания того, как
тело работает в асане и виньясе, как вспомогательные приспособления
при обучении; при проблемах с коленями также подкладываются кирпичи.
Это помогает устранять блоки в теле при прохождении энергии. Но
это только вначале. В дальнейшем, с углублением практики, мышцы,
связки, суставы должны работать по полной программе самостоятельно.
Алёна: Я даже видела, как на Мастер-классе одна девушка использовала
кирпич для входа в Ширшасану, подложив его под ноги.
Дерби: Да, мы стараемся при обучении обращать внимание на индивидуальные
особенности тела ученика и учитывать их при использовании пропсов.
Алёна: Несколько вопросов, которые очень часто задают ученики.
Почему Падмасана в Аштанга Йоге выполняется только на правую ногу?
(Имеется в виду, что сначала укладывается правая нога, сверху левая,
и асана не дублируется зеркально, как все остальные.)
Дерби: (Смеются – и он, и Джоан.) Этот же вопрос задают и буддисты
– потому что они делают лотос на левую ногу, а индуисты – на правую.
Многие традиционные школы хатха-йоги обучают Падмасане поочерёдно
на обе ноги. У Айенгара тоже стараются сбалансировать тело, выполняя
Падмасану на обе ноги. Мы тоже задавали этот вопрос Паттабхи Джойсу.
Он объяснил нам, что таким образом, при повторении одного и того
же положения, открывается канал для прохождения энергии. Он никогда
не вдавался в подробности. Говорил на одну сторону – мы и делали
так, как он велел.
Джоан: То же самое и с Двипада Ширшасаной. Мы спрашивали: "Почему
сначала левая нога?"
Дерби: Учитель говорил, что энергия уравновешивается, это контр-асаны
для Падмасаны. Супта Курмасана тоже выполняется только на левую
ногу. Ведь когда ты входишь в асану, ты создаёшь канал для прохождения
энергии. Она начинает течь по телу. Это как река, которой требуется
постоянное русло.
Но на физическом уровне у тела появляется дисбаланс. Мне легче делать
падмасану на правую ногу. Ноги стали разными – по-разному укладываются
в лотос, так как на левую сторону не прорабатываешь асану, и ощущения
в теле другие, если попробуешь иначе. Но я никогда изменял этому
правилу – раз Гуруджи сказал, что надо делать так, мы так и делаем.
Алёна: Расскажите, пожалуйста, про Гуруджи. Вы общались с ним в
течение многих лет, жили с ним, учились у него.
Дерби: Когда в 1979 году я в первый раз приехал в Мастер и начал
заниматься Аштанга Йогой, я сообщил об этом своей маме в Австралию.
Я написал маме письмо, что остаюсь в Индии, потому что нашёл своего
учителя, и ему 65 лет. На что она мне ответила: "Как ты можешь
начинать у него учиться – ведь он такой старый и скоро умрёт!"
Алёна: Говорят, что для того, чтобы встретить Гуруджи, ученик должен
быть готов к этому и очень этого хотеть. Но вы ведь до этого совсем
не занимались йогой.
Дерби: Впервые я приехал в Индию в 1974 году. Путешествовал. Затем
я вернулся в Австралию, но мне очень хотелось поехать в Индию снова.
Меня в ней очень привлекала духовность. Однажды я вдруг решил, что
поеду в Индию и буду заниматься йогой. Хотя я не имел ни малейшего
понятия о том, что это такое – йога, и никогда ею не занимался.
Но я занимался виндсерфингом и был уверен, что у меня получится.
Я приехал в Мастер как турист, оставил все свои вещи, документы
и деньги там (так как в Гоа меня могли обокрасть) и поехал в Гоа,
расслабиться на Рождество. После этого я посетил Гокарну – священное
место к югу от Гоа, где получил благословение. Вернувшись в Мастер,
я сказал себе: "Хорошо – ты съездил в Гоа, весело отпраздновал
Рождество, получил благословение. Пора заняться йогой. А где же
твой Учитель?"
На следующий день мои знакомые, которые жили со мной в одной гостинице,
рассказали, что занимаются йогой у одного учителя. Я заинтересовался,
и они привели меня в старую шалу, познакомили с Паттабхи Джойсом.
Я спросил у него: "Баба, сколько это будет стоить?" (Я
сначала называл его "Баба"). Он сказал: "Сто долларов".
"Нет, Баба, это очень дорого", – сказал я и ушёл. На следующий
день я передумал и решил вернуться. Мне сделали скидку. Так я начал
заниматься Аштанга Йогой и нашёл своего Гуруджи.
В первый день практика включала в себя Сурья Намаскар А и Б, несколько
стоячих асан, перевёрнутых и Йога Мудру. После занятия мои друзья
сказали мне: "Ты знаешь, а ведь ты ему понравился. Теперь ты
должен стараться". На второй день Гуру добавил мне ещё несколько
асан.
Третий день пришелся на субботу, когда занятия традиционно пропускаются,
но Гуруджи сказал мне: "Приходи – будешь заниматься в Мастер-стиле".
Алёна: Сколько учеников было в то время у Учителя? Ведь старая
шала совсем маленькая.
Дерби: Сейчас вспомню… Была супружеская пара из Европы, один
ученик из Германии и я. Человек пять. Уже позднее приехала Джоан.
Это были практически индивидуальные занятия. И нужно было прикладывать
огромные усилия в каждой асане, потому что Гуруджи был очень требовательным
и строгим.
Джоан: Было время, когда в течение двух месяцев я и ещё одна женщина
были единственными учениками в шале.
Дерби: Гуруджи всегда был с нами во время практики – правил и учил
каждой асане. Иногда просто сидел в углу и дремал. Есть даже одна
фотография, на которой он спит, сидя на стуле во время занятия в
старой шале. Не забывайте, что уже в то время он был далеко не молодым
человеком. Я занимался и думал: "Ну вот, он спит, а кто же
поможет мне в сложной асане?" И не поверите, он всегда просыпался,
когда требовалась его помощь. Под его руководством я освоил все
позы, от простых до самых сложных – он сам отстроил мне всю практику
и всему научил. Тогда, в мой первый визит, я провёл в Мастере три
месяца. Я очень счастлив, что это было так. Это действительно благословение.
Джоан: Сначала, когда это была первая серия, Гуруджи давал нам
по одной асане один раз в два дня. Позднее, во второй серии, каждую
неделю мы осваивали вместе с ним новую асану.
Алёна: Скажите, а когда пришло понимание, что эта практика действительно
дана вам свыше и это ваш истинный Гуру?
Дерби: С самого начала. Отношения полного доверия – Ученик и Учитель.
Об этой преемственности очень хорошо написано в "Бхагавадгите".
Я делал всё, что он говорил, не задавая вопросов. И всегда чувствовал
его особое расположение и любовь. Приезжали новые ученики из Америки,
но он никогда не оставлял нас, не обделял своим вниманием. Наверное,
потому, что мы были преданны йоге, были религиозны и очень хорошо
прогрессировали – наша практика была очень сложной. Мы очень старались,
выполняя то, чего он требовал и ждал от нас – каждый день, каждый
день…
Алёна: Демонстрировал ли Паттабхи Джойс в то время асаны, которым
хотел вас научить? Я спрашиваю потому, что, как известно, он прекратил
свою личную практику после смерти сына.
Дерби: Есть фильм, в котором он демонстрирует Сурья Намаскар. Он
обучал звёзд одной из киностудий. На тех кадрах ему 85 или 88 лет.
Это было что-то особенное: "О, Гуруджи учит Сурья Намаскару!"
Нам он показывал стойку на голове и Экапада Бакасану. Очень сложный
переход из Вирабхадрасаны в стойку на руках. Это было поразительно!
Он поднял всё тело вверх, и ему даже не надо было опираться коленями
на плечи. Я никогда не забуду это! Сколько я ни пытался, у меня
никогда так не получалось. И ничего подобного я больше ни у кого
не видел. Он был особенным и очень, очень сильным.
Алёна: Дерби, Вы были очень близки к Паттабхи Джойсу. Он никогда
не рассказывал Вам, почему он всё же прекратил свою практику?
Дерби: Вся проблема заключалась в том, что он не очень хорошо говорил
по-английски. Его ответы были односложными – да, нет, хорошо, плохо.
И потом, он лучше понимал Джоан, потому что я говорю с австралийским
акцентом. И если я о чём-то у него спрашивал, он сразу же переспрашивал
у неё: "Что он сказал?" (смеётся). Поэтому мы не могли
тесно общаться. Я помню, что когда я ошибся однажды – выполняя виньясу,
дважды вдохнул (он даже такие ошибки замечал), – он молчал. А когда
что-то получалось, он только и говорил: "Good!" Это была
вся его похвала. Он так учил.
Алёна: Но, наверное, он оказывал на вас огромное личное влияние
и без слов?
Дерби: Конечно же! Он удивительный человек! Очень хороший, очень
мягкий. Несмотря на то, что он давил на нас, заставлял что-то делать,
был очень требовательным, он оставался милым и добрым, как отец!
Он давил на нас, требовал и сразу улыбался, всегда улыбался. Как
родитель – когда он хочет чему-то научить своих детей, он должен
быть строгим, но всегда чувствуется, что за этим стоит его любящее
сердце.
Алёна: Я слышала известную фразу Учителя: "No pain, no game!",
которой он призывал Шарата, своего внука, к занятиям йогой, когда
тот, будучи маленьким ребёнком, ленился и хотел идти играть.
Дерби: Нет, это шутка. Речь шла не о реальной боли, а о тех ощущениях,
которые возникают во время практики, во время растяжения связок,
ни в коем случае не о боли в суставах. Это надо различать. И Гуруджи
всегда чувствовал ту золотую середину, тот предел, за которым уже
можно было бы получить травму. Он очень бережно относился к нам.
Джоан: Он всё делал для нас. Все самые сложные асаны он разучивал
вместе со мной, всегда был рядом. Я помню, что мне очень тяжело
давались балансовые позы на руках. Так он придерживал мои стопы
месяц за месяцем до тех пор, пока я полностью не освоила все стойки
на руках из третьей серии. Когда я осваивала Ширшасану – стойку
на голове, – он держал меня за ноги, отрывая мою голову от пола,
заставляя балансировать на руках, увеличивая время фиксации асаны.
Сначала это было пять, десять минут, потом двадцать, тридцать…
и я бы никогда не посмела выйти из асаны без его команды. Однажды
он даже пошутил надо мной…
Дерби: Он не шутил, просто его позвали к телефону – кто-то звонил
из Америки…
Джоан: Он ушёл и вернулся через час. А я не знала и продолжала
стоять. "Молодец! Теперь ты будешь стоять на голове по часу
каждый день". И я делала это в течение многих лет, каждый день,
пока жила в Мастере. Моя практика занимала четыре часа ежедневно.
И в то время у меня был маленький ребёнок. Дэрби оставался с ним,
когда я занималась в Шале.
Дерби: Мне приходилось заниматься после обеда, в 4 часа, вместе
с индусами. Иностранцы занимались рано утром, в 7 часов. Но так
было не всегда. Когда мы только начали заниматься, индийцы практиковали
утром, но потом всё поменялось. И я долго не мог дождаться, когда
наступит время, и я смогу заниматься вместе со всеми. В течение
года я очень завидовал тому, что Джоан продвинулась в практике дальше,
чем я. Но всё это было моим эго.
Алёна: Много ли индийцев тогда посещало эти уроки? Я спрашиваю
потому, что сейчас их можно пересчитать по пальцам.
Дерби: Их было больше, чем сейчас. Было что-то вроде социальной
программы по оздоровлению. Но наш подход к йоге был очень серьёзным.
Мы большое внимание уделяли асане как одной из начальных ступеней
Аштанги. А для индийцев йога – это, скорее, медитация. Асаны выполняются
только для оздоровления. Когда Гуруджи уезжал в Америку, он доверял
мне проводить занятия. В общей сложности мы прожили в Мастере пять
лет. Сначала два года без перерыва. Потом вернулись в Австралию
на год. И потом снова два года в Индии. Наш дом был рядом с домом
Паттабхи Джойса.
Алёна. Расскажите, как вы познакомились друг с другом.
Джоан: Я приехала в Мастер на неделю позже Дерби. Моя история очень
длинная. Если по порядку, то я уехала из Канады в 1976 году. Перед
этим я успела окончить университет, поработать, чтобы накопить деньги
для поездки. Я сказала своей маме, что еду путешествовать и вернусь
через полгода. И я уехала. Сначала это была Южная Африка, потом
Греция, и я уже собиралась возвращаться в Канаду, но не хотела это
делать одна. Я очень хотела побывать в Индии. И когда я познакомилась
с группой людей, которые отправлялись туда, я поехала с ними. Но
я просто путешествовала и читала много книг по индийской философии.
Я путешествовала два года по Индии, Непалу, Малайзии. В Индонезии
я прочла книгу "Сиддхартха" Германа Гессе и загорелась
идеей поехать к буддистским монахам. Три месяца я жила в буддистском
монастыре, занимаясь медитацией. Находясь в Пондичерри, в Гитананда
Ашраме, я заболела. Мне посоветовали заняться йогой. Я начала заниматься
там, всем понемногу – дыхание, мантры, крийи. Я провела там полгода.
В Бангалоре я познакомилась с Вишванатхом, родственником Паттабхи
Джойса. Он сказал: "Ты должна поехать в Мастер к моему дяде
учиться йоге!" Недолго думая, я села на скутер и поехала. Постучала
в дверь к Учителю. Он сказал: "Заходи! Хочешь кофе?" Я
выпила две чашки, Паттабхи Джойс показал мне маленькую шалу в его
доме, где раньше проходили занятия, и предложил снять жильё рядом
с его домом. Но я сказала, что все мои деньги в Бомбее, откуда я
должна через месяц улететь в Канаду. Он сказал: "Ничего страшного,
в этой комнате сейчас живут французы, супружеская пара, они и одолжат
тебе денег перед своим отъездом". Бедные люди отдали мне, совершенно
незнакомому человеку, сто долларов, чтобы я могла заплатить за жильё.
И я осталась. Мой билет в Канаду, конечно же, пропал.
Дерби: А я в это время вернулся из Гоа и стал искать дешёвое жильё.
Гуруджи сказал: "О, очень хорошо – будешь жить с Джоан".
Джоан: На следующее утро он позвал меня: "Джон (он всегда
называл меня Джон)! Этот Дерби – хороший человек!" "Да,
я знаю", – ответила я. "Но у него нет денег", – продолжал
Гуруджи. Я решила, что он попросит меня одолжить Дерби денег. Но
Гуруджи закончил: "Поэтому он будет жить с тобой!" (громко
смеются). Представляете себе ситуацию, когда индиец просит иностранку
поселить у себя чужого мужчину. Причем в одной комнате! Но я не
смогла сказать нет Учителю. Другому человеку я бы отказала, но Гуру
– не посмела. Так мы и сблизились с Дерби. Это очень смешно, но
с того времени мы неразлучно вместе. Паттабхи Джойс сам и поженил
нас по индийскому обычаю в своём доме. Утром позанимались, а после
обеда поженились. Кажется, на нашу маленькую церемонию пришёл только
один студент.
Дерби: И с тех пор мы никогда не разучивали новые асаны одновременно.
Джоан забеременела, и я вырвался вперёд.
Джоан: А потом, в 2001 году, когда я, вернувшись в Мастер после
годового перерыва, не смогла выполнить сложную балансовую асану,
Шарат велел мне остановиться, но Гуруджи сказал: "Нет, пусть
продолжает". Он знал мой прежний уровень и не хотел его снижать,
так что из-за меня они даже поспорили.
Алёна: А с какого года Шарат начал обучать?
Джоан: Я думаю, где-то с 2001 года, ещё в старой шале. Новый дом
с просторным залом построили в конце 2002 года. А Шарата мы знали
ещё совсем маленьким. Мы нянчились с ним, когда было нужно – смотрели
за ним. Есть даже фотография, на которой Шарат держит на руках нашего
новорожденного сына Шанкара.
Алёна: Каким вы видите будущее Аштанга Йоги?
Дерби: Эта школа построена на прочном фундаменте, это серьёзная
система.
Алёна: А что может сохранить её в рамках строгой традиции духовной
практики? Как избежать её профанации, типа Пауэр-Йоги, когда акцент
делается только на физической составляющей?
Джоан: В любом случае нужен индивидуальный подход. Вряд ли уже
кто-то будет так строг к своим ученикам, как Гуруджи был строг к
нам. Но он был с нами жёстким и любящим одновременно. Нужно очень
хорошо знать и понимать ученика, особенности его тела и психики,
и всех учить по-разному.
Дерби: Какой бы строгой и жёсткой ни была система, всё равно со
временем она претерпевает изменения. Мы уже говорили о стоячих асанах
в Первой Серии. Например, нам не давались скрученные Триконасана
и Паршваконасана – очень продвинутые позы, особенно последняя. Но
вот что произошло. Многие начинающие занимались на местах, копируя
более продвинутых студентов, стараясь сразу выполнить сложные асаны.
Учителя говорили: "Делай как я". В результате, когда они
приезжали в Мастер, Гуруджи говорил: "О, нет, нет, так нельзя!
Начинающим нельзя выполнять эти асаны!" Но приезжало очень
много таких людей, и Паттабхи Джойс в конце концов смирился с этим.
Вот как произошли эти изменения в последовательностях. Но эти изменения
очень незначительны. Вторая серия практически не изменилась. Что
существенно изменилось, так это то, что раньше мы выдерживали все
асаны по восемь дыханий, а сейчас – по пять. Убхая Падангуштхасана
и Урдхва Мукха Пашчимоттанасана раньше фиксировались по восемь дыханий
в положении лёжа перед перекатом. Урдхва Дханурасана относилась
к продвинутым асанам. Я даже получил травму при её освоении.
Я думаю, что все эти сокращения произошли в связи с увеличением
количества занимающихся студентов. В старой шале помещалось восемь
человек, максимум двенадцать, и Гуруджи учил с пяти утра до двух
пополудни.
Джоан: У меня тоже были проблемы с прогибами. В период с 2001 по
2006 год, когда я усиленно практиковала и Гуруджи помогал мне с
Капотасаной, у меня болела спина. Но не забывайте, что мне тогда
было уже за пятьдесят. Когда я вернулась в Канаду, мой сын сказал:
"Мама, что ты делаешь?! Хватит!"
Дерби: А я замечал, что, когда мои ученики выполняют асаны, моё
тело испытывает те же ощущения, что возникают у них. Я начинаю так
же дышать, держать бандхи… И тогда я знаю, как их учить – это
знание основано на моём опыте.
Джоан: Я помню одну нашу ученицу. Она очень серьёзно занималась
в течение четырех лет и многого достигла. Но вся её практика была
одним сплошным мучением. Она очень жёстко обращалась со своим телом.
В результате она получила травму и возненавидела практику. И тут
дело не в сложности Аштанга Йоги, проблема в самом человеке, в его
уме и эго. Не надо винить практику, надо осознанно применять её,
соизмеряя со своими возможностями.
Алёна: И последний вопрос: что бы вы хотели пожелать нашим ученикам,
практикующим Аштанга Виньяса Йогу?
Дерби: Практиковать, практиковать и практиковать…
Алёна: Я видела, как в вашей шале в Монреале каждое утро, перед
работой и учёбой, с пяти часов утра 20-40 человек, сменяя друг друга,
выполняют практику в Мастер-стиле самостоятельно. Как объяснить
ученикам, что только самостоятельная работа полностью меняет практику
йоги, делая её более осознанной и глубокой?
Джоан: Должно пройти время.
Дерби: На это уходят годы. Когда я начинал преподавать, у меня
было всего два ученика за три часа. Чем больше людей занимается
– тем больше будет приходить. Вырабатывается групповая энергия,
которая притягивает.
Джоан: Очень важно понимание того, что йога – это не только асана,
но и определённое поведение – Яма и Нияма. Если вами движет только
эго – это не йога, это не изменит вас и не укрепит.
Дерби: Йога – это осознание через дыхание. Не забывайте, что асана
должна быть устойчивой. Не только форма, но и опора, баланс, и главное
– вам должно быть удобно в асане. Не забывайте об этом, когда гонитесь
за формой! Вы должны дышать в асане – это важно.
Алёна: Практика Аштанга Йоги подходит всем?
Дерби: Да, но не все могут действительно практиковать.
Алена Наассан