ИНТЕРВЬЮ С НЭНСИ ГИЛГОФФ
Вермонт, США, 2001г
Гай: Когда вы впервые повстречали Гуруджи?
Нэнси: Это произошло около 30 лет назад. Я путешествовала по Индии
с Дэвидом Вильямсом. Мы отправились в ашрам в Южной Индии в Пондичерри
и спросили, куда поехал его друг Норман Аллен. А Норман уехал и
нашел Паттабхи Джойса, так мы пошли по стопам Нормана и направились
в Мастер. Мне было 24 и у меня совсем не было каких-либо ожиданий,
кроме путешествия по миру, и поехав в Мастер, мы быстро вошли в
круг семьи этого человека. Я была очарована всей практикой и тем,
кем он был.
Гай: Каким было ваше первое впечатление о Гуруджи?
Нэнси: О, мне он показался очень открытым, дружелюбным, человеком,
рядом с которым я находилась с радостью. Я верила в то, кем он был,
и просто наслаждалась им как личностью. Я ничего не знала о йоге
в то время. Так что я отдала себя в руки этого дружелюбного человека,
который казалось действительно желал заниматься со мной разными
вещами. Гуруджи помог мне в моей практике и в том, кем я в дальнейшем
стала.
Гай: Итак, вы начали обучаться с ним сразу, как только впервые
его повстречали?
Нэнси: О да, мы повстречали его, и затем он сказал нам вернуться
на следующий день. Мы пришли утром и он начал обучать нас Сурья
Намаскара А.
Гай: Мне часто доводилось слышать, как Гуруджи говорит, что он
учит "настоящей" или "подлинной" Аштанга Йоге.
Каков ваш опыт с Гуруджи в качестве учителя "истинной"
йоги?
Нэнси: Что такое настоящая йога? (смешок). О, мой опыт с Паттабхи
Джойсом в качестве учителя йоги, на самом деле, лично мой опыт.
Когда я повстречала его, я была несколько больна, ослаблена мигренями,
и по прошествии четырех месяцев с ним, почувствовала себя лучше.
И я знать тогда не знала, как, впрочем, и сейчас, что такое йога.
Я никогда не ожидала какой-либо отдачи в плане здоровья.
Так что в плане практики йоги спустя годы обучения с ним, я провела
свое небольшое исследование, и я скажу, что его знание асаны – подлинное.
Я считаю его лучшим учителем асан в мире…. для себя. Он, несомненно,
провел меня через мой собственный огонь и в обучении меня проявил
ко мне большое сострадание. Он помог моему телу излечиться в достаточной
мере для того, чтобы я смогла заняться более продвинутыми практиками
йоги.
Когда я впервые с ним познакомилась, он сказал, что моя нервная
система очень слаба и поэтому меня мучают эти головные боли. Он
также сразу сказал мне, откуда головные боли исходят в моей спине,
в моей пояснице, в которой я боли не ощущала, так что я посчитала
это любопытным. Я не знала, было ли это правильным или нет, мне
просто стало интересно. И позже с годами я начала понимать, почему
он сказал так, и действительно у меня там был склероз (фиброзное
уплотнение), но вся боль проявлялась в верхней части тела.
Гай: Почему Гуруджи делает акцент на первой из ветвей, а конкретно
на третьей ветви Аштанга Йоги, как на отправной точке?
Нэнси: Практика, суровая практика Аштанги, которой Паттабхи Джойс
обучает людей, заключается в том, чтобы исцелить тело. Опять же,
как я поняла из своего опыта, так мы можем быть достаточно сильными,
чтобы выполнять более продвинутые практики. Большинство людей в
мире начинают практику асан с телом, которое не способно выдержать
некоторые из интенсивных пранаям и огонь, необходимый для выполнения
этих продвинутых практик. Я думаю, что также и поэтому он не разговаривает
о других практиках. Он сказал мне, что человеку требуется 10 лет
этих последовательностей асан прежде, чем он по-настоящему сможет
говорить с тобой о медитации или пранаяме для некоторых людей, но
однозначно о медитации.
Гай: Говорит ли он об остальных ветвях в своем обучении
или речь об этом заходит на последующих этапах?
Нэнси: Он особо не говорит об остальных. В моем случае он
обучил меня пранаяме в течение третьего месяца моего пребывания
с ним. Теперь он обучает этому по прошествии гораздо большего срока.
На самом деле он ни с кем особо не говорит обо всех этих вещах.
Это остается для самостоятельного исследования, чтобы люди пошли
и отыскали свой личный путь в этом направлении. И за эти годы я
много об этом думала и пришла к выводу, что его мастерство и квалификация
относятся к асанам, и в этом он просто замечателен. Я считаю, что,
возможно, он был очень мудр, чтобы придерживаться того, что он делает
так хорошо, и позволить остальному естественно раскрываться в людях.
Он будет говорить о любом предмете, но вам нужно его спросить. В
ином случае нахождение с ним и корректное следование практике приведут
к осознанию остальных ветвей.
Гай: Гуруджи принадлежит к преемственности домохозяев, что,
мне кажется, неожиданно для нашего западного представления йогина,
возможно, медитирующего в пещере или что-то типа. Насколько важна
семейная жизнь в системе йоги, которой обучает Гуруджи? И как это
влияет на качество этой практики?
Нэнси: Семья Гуруджи чрезвычайно важна для него. Его семья,
его ближайшая семья – суть его жизни, я чувствую. У него также есть
расширенная семья со всеми нами, его учениками. Я думаю, что традиционно
большинство людей становятся домохозяевами. Очень мало тех, кто
решают быть отшельниками, и так и должно быть. Не будь домохозяев,
уже не было бы человечества. Итак, есть возможность жить повседневной
жизнью домохозяина, которая наполнена целостностью, состраданием
и любовью. И я думаю, именно этому он учит своим примером, потому
что его семья очень любящая, и они распространяют это вовне другим
людям, и позволяют другим людям приходить и быть очень близкими
к ним.
Гай: Не так ли он обучает ямам и ниямам?
Нэнси: Возможно, и так. Определенно, его обучение редко
происходит через слова. Ты с ним, и ты изучаешь, кто есть он, как
он реагирует и как он относится к людям на его примере. На самом
деле, он не собирается давать вам много на вербальном уровне. Мы
привыкли считать, что это следствие его слабого английского, но
он говорит на нем очень хорошо, хотя до сих пор не вступает в беседы.
Если вы зададите ему прямой вопрос, просто фантастика, сколько знаний
он имеет по разным предметам, но кому-то нужно его спросить.
Гай: Очевидно, что это намеренно, в каком-то смысле.
Нэнси: Я не знаю, нужно его об этом спросить. Знаешь ли,
недавно я была с ним, когда один мой друг, являющийся крутым культуристом,
спросил его о теле, и они вдвоем вступили в дискуссию, которая оставила
всех нас остальных в полном недоумении: О чем они говорили? Но у
них произошел этот обмен мнениями, который был столь глубок и прекрасен,
что мы просто засмотрелись на этих двоих погруженных в энергичную
беседу, хотя большинство из нас понятия не имело, о чем шла речь.
Это был гораздо выше нашего понимания. То же самое касается его
изучения Санскрита, Сутр и всего такого, он столь учен в этой области,
но очень мало людей, на самом деле, которые могли бы с ним поговорить
об этих вещах. Ты же не говоришь о вещах, которых не знаешь или
с людьми, которые не способны этого понять. Ты должен задавать верные
вопросы, чтобы получить подобные ответы.
Гай: Мой последний вопрос касается следующего. Когда Гуруджи
покинет этот мир, что по вашему мнению станет его наследием? Что
будет продолжаться после него?
Нэнси: Всё, все люди, которые практикуют, будут продолжать.
Я думаю, что все люди прошлого, которые продолжали практики йоги,
являются частью того же наследия. В рамках каждой практики есть
разные люди, которые будут продолжать форму. Однажды я спросила
своего учителя, Баба Харе Даса: "Чем ученики обязаны учителю?"
И ответ был: "Делать свою практику". И я считаю, что наследие
йоги, единственная причина, по которой я имею возможность практиковать
ее сейчас, потому что много, много людей шли в нее до меня, до Паттабхи
Джойса, до Кришнамачарьи. И создали эту преемственность, которой
мы все можем пользоваться, как своей, и развиваться вместе с ней.
Гай Донахью
Перевод: Дмитрий Барышников